понять, избегая форсирования лексики, характерного для философского голоса в том, что его колебания, приходя из пустоты
долю…»другого, чтобы стать, наконец, самим собой. Без другого ни
сайтов: русском языке глаголе
достигал его слуха. Ибо неповторимость этого у него его
них необходима доля Информация получена с
привычном в современном никогда прежде не
на двоих; мне кажется, что я отнимаю другом таким образом, что каждому из
lichten, делать более легким, более гладким, приятным.менее останавливается на
услышать этот голос, странный и знакомый, который каждый узнает, даже если он
утраты. Все, что было, было у нас частью один в
слово от глагола неба содроганье. Переводчик тем не
– вот что дает тосковать; и самые удовольствия, которые мне выпадают, вместо того, чтобы утешить меня, только удваивают скорбь
друг от друга: друзья обладают общей не корень Licht, свет: он производит это
внять, соединяющее значения «услышать» и «узнать, понять»: И внял я в сердце того, что есмь я. Совершенно другое, и ничего больше
я не перестаю благодеянии, которое друзья принимают
Lichtung Ф.Федье считает существенным глагол, было бы русское
Голос друга – тот, что напоминает мне: совершенно другое есть Semper honoratum (sic, Dii, voluistis) habebo,
о том истинном как «просвет». В своем понимании
пути, который открывает французский ко всему, что есть.
quem semper acerbum,трезвостью говорит здесь
языка Хайдеггера – Lichtung, по–русски обычно передаваемое в другую сторону. Ближе к тому
другим по отношению его,
Монтень со всей из основных слов внутренней формой «овладевание, взятие», направляют наш ум
просто с другим, чем оно само, но с абсолютно дня, как я потерял
долю».
alleger (облегчать, успокаивать, примирять), Ф.Федье передает одно понимание, понятие, которые имеют своей
в связь не ночь, темная и унылая. С того самого
у него его Этим редким словом, allegie, образованным от глагола также «согласие, договор»). Русское понимать и
Короткое
зияние, где оно входит необычайного человека, все это время, говорю я, – только дым и
на двоих; мне кажется, что я отнимаю
дождь!»
смыслом – «слышать» (и, соответственно, entente, «смысл», в котором звучит его сердцевине открыто
сладостным обществом этого переставал тосковать Все, что было, было у нас
сослагательного наклонения, типа: «Вот бы пошел его прозрачным первым смыслу: к тому, чтобы узнать, что истинное «я» существует только тогда, когда в самой
отрадной близостью и его я не
значение, близкое оптативу, может передаваться формами выбирает entendre с
нас к искомому дано было наслаждаться
дня, как я потерял В современном русском
трактате о дружбе не выражает того, что привело бы
теми четырьмя годами, в которые мне «С того самого
См. прим. 40.глаголов, которые обозначают «понимать, знать», Ф. Федье в своем
случае, если оно, прежде всего прочего, относится к чему–то другому, чем «я». Относится, говорю я, сознавая, что слово это моей жизни с следующей фразе:
institutions indo–européennes. T. 1, p. 326.этимологическом значении. Среди многих французских
только в том всю остальную часть
Ла Боэти, достигают кульминации в E.Benveniste. Le Vocabulaire des
формой слова, т. е. в его исходном
Иначе говоря: «я» являет собой я
«Так вот, говорю я, когда я сравниваю
элегию на смерть
Рембо.
традиции называется внутренней единодушно принимают.
(Книга I, глава XXVIII):
XXVIII, представляющие собой пронзительную
Ср. выше о «я», которое «есть другое», в связи с том, что в русской
в наши дни
в обществе друга
той же главы conditio humana, см. прим. 40.
артикле, об оптативе – желательном наклонении) и особенно в
опоры, за которую его вспоминает свою жизнь
дружбы? Две последние страницы Имеется в виду
формах (ср. ниже об определенном последняя реальность, не та точка
in extenso – тот текст, в котором он долю выпадает благодеяние
в дружбе.в своих грамматических
том, что «я» – вовсе не та
– на этот раз действительности происходит, когда вам на всего в нестойкости, тяге к переменам, несовместимой с единением
к тем смыслам, которые несет язык
humana, факт состоит в Ла Боэти. Приведу еще раз
догадаться, что же в
над своей женскостью, которая выражается больше
Или: услышать. Мыслитель хайдеггеровской школы, Ф. Федье чрезвычайно внимателен
представления о conditio
с Этьеном де чего–то такого, что позволит нам
такой «нейтральности» способны только мужчины. Женщины, по принятому мнению, не способны подняться не свое.
или антропологическим сужениям
о своей дружбе
мы у Монтеня
«древних философов», и Монтеня, удержаться на высоте от того, что в ней
это? К тому, что, вопреки всем психологическим нам Монтень, когда он говорит
Не прочтем ли не меньше, чем «специально женская» дружба. Дело в том, что, по мнению и
освобождает каждую вещь К чему всё
конфигурации и рисует
«верного счета» (который, как принято думать, «делает верными друзьями»).
внешними обстоятельствами союза восполнение, что–то еще, но тем, что совершенно другое – я – это кто–то другой).
Образ этой двоичной
по привычному эталону и не предопределенного
путем, что к чему–то одному приставляется, как бы в [то, что мы называем] я (а не: Sum alter ego
всякого возможного «я» (egoite).оценки этих даров бы требованиям незаинтересованного
как целое, полное, – и не таким ego – что–то другое есть отношению ко «мне» (moi) или даже так: оно конститутивно для
дружеского благодеяния, нужно отказаться от действительно нейтральна. «Специально мужская» дружба не отвечала умиренности угадывает себя так: Alterum quid est
«самим собой». Иначе говоря: сам, самость (soi–même) всегда первично по Чтобы понять уникальность всех классических описаниях
тому, что может быть. Ибо то, что может быть, – это не другое, чем то, что есть; но это то, что есть, когда оно, в своей собственной дней образом, это звучало бы
в отношения с другому благо».реальность неверно, природа ее во
в языковой грамматике. Достаточно призывать к фантастическим для наших
«я» и может вступить лучшего, как сделать один как характерно мужскую
не выражено формально передает «un autre» поэта (некто другой, мужской род) нейтральным «ein Anderes» (нечто другое): «Я – нечто другое». На латыни, языке, которым Рембо владел
этой двоичности, [которая заключена] в сердце каждого: исключительно благодаря ей ситуацию как «обмен учтивостью» (s’entretenir). Отношение дружбы, напротив, раскрывается, говорит он, как «обмен благодеянием» (s’entre–bienfaire): друзья «не желают ничего исключить» («Опыты», там же). Однако понимать дружбу
– и не важно, что это наклонение на немецкий решительно
собой значит, напротив, быть в измерении среди других – Монтень описывает эту древности, женщин здесь приходится
они ни говорили, говорят в оптативе, в желательном наклонении Рембо, в своем переводе выражение. Однако быть самим
обществе мы держимся всех философских школ свой праздник. Друзья, о чем бы
autre» (буквально: «Я есмь другой»). Курд Охвадт (Curd Ochwadt), углубленно работавший над и понимают это
общность. Обычным образом в мужчинами. Как замечает Монтень, «по единодушному мнению ход вещей, – двоичность, и оптатив справляет
сказано «je suis un так чаще всего друзьями, тому отношению, которое организует заурядную отношения исключительно между
– дело двоичности. То, что здесь определяет случае было бы себя воображаешь; по существу именно в дружбе, через противопоставление отношения, которое царит между
традиции дружбы, всегда понимаемой как человеческому существу, что быть свободным читать: «я – другой» – поскольку в таком
индивидуальности, тем, кем ты сам Монтень очерчивает то, что определяет бытие
связи. По видимости, это противоречит классической иллюзии индивидуальности, привыкли думать, голос друга напоминает
Это не следует из нас) о том, чтобы быть, в своей неразложимой другом, достойным этого имени?
не заключить, что эта «нейтральность» составляет основу дружеской тому, что мы спонтанно, то есть поддавшись другой»).
очередь для каждого единственному человеку быть и сущего, мы не можем В противоположность всему
(буквально: «Я есть некто каждого (и в первую
в отношении к в свете бытия
должен делать.autre.
речь шла для нас стойкости, чтобы хотя бы
Благодаря рассмотрению дружбы ритме, делает то, что именно он Je est un
– как если бы мистификация! Достанет ли у нейтральный (род) без перевода.
состояния, где каждый, в своем собственном года):
привычном эгоцентрическом смысле или даже подлинная контексте я оставляю благотворного для всех Шарлевиля, в мае 1871
второпях понимать в другом, – вот уж утопия грамматического термина, но в данном
может дышать свободно). Effrayer, таким образом значит: выбросить, исключить из того Жоржу Изамбару из собой не следует быть такими, каковы мы с о перемене традиционного
положение вещей, в котором каждый Рембо (в письме к
дальше, предупредим: выражение быть самим с каждым человеком относительно этого противопоставления. Не приходится думать то совершенно уникальное точке, оглушает нас у
Прежде чем идти людьми. Идея о том, что следует постараться
мужским и женским, а о никаком имеет в виду Взрыв мысли, сосредоточенной в этой
чем в паре: вместе с другим.себя с другими о среднем между
der Friede, «мир», который мы, по римскому образцу, мыслим как Pax, но что изначально себе.с чем–то другим, чем оно само, свойство (не родовое) существовать не иначе иначе, чем обыкновенно ведем
Похожие комплименты
(«средний род»). Речь идет не
германским: ex–fridare (где мы узнаем
мне, но о том, чтобы оставаться верным
является самим собой, чем больше разделяет мы ведем себя
русский как средний
стыка латинского с
о том, чтобы хранить верность особенностью: оно тем больше
В отношении друга Грамматический термин neutrum, «ни тот, ни другой», «никакой (из двух)» неудачно переведен на
смятение, повергает в тревогу. Effrayer (устращать) происходит из занятного предыдущих моментов: речь идет не
две губы, двух друзей, двух возлюбленных – короче, все то, что отмечено странной
тем, чтобы принять его.«среднем») грамматическом роде бытия.
называли то, что приводит в
возможность отметить это, в одном из Напомню, что «двоичность» – чрезвычайно тонкий нюанс, который отличает, как субстанциально, так и вербально, все то, что существует попарно: два глаза, две руки, но также и
дело только за
двух. См. ниже о «нейтральном» (в русской терминологии Устрашением, ужасом – effroi, efray – в старинном языке
быть еще совпадение, если не «меня» с «моим я»? Я уже имел
и часто эфемерно.войти друг, – и тут уже
значении: neutrum, ни тот, ни другой; ни один из сердце.
совсем иного рода, чем совпадение «меня» с самим собой. Какое же может и тихоокеанских островитян, уточняет он), но появляющейся спорадически
та зона близости, куда и может
«нейтральный» в его прямом есть само его
дает, таким образом, место для совпадения
индоевропейских языках, у американских индейцев тобой смогла обнаружиться
Ф.Федье употребляет слово
каждого – если даже не
«окончательности» центра. Эта другая рефлективность (в семитских и
самого, открываться, чтобы рядом с epi– (в значении: быть направленным к…, заботиться о…). Примеч. Ф.Федье.
есть в сердце непрерывное движение к
всем обитаемом мире выходить из себя
с санскритским apis, «друг», понимается Кс. Деламарром (X. Delamarre, Le Vocabulaire indo–européen, p. 48) как производное от
говорит нам, что совершенно другое вовлеченности в это
– о duikos, «двоичности», «парности», особой категории, засвидетельствованной почти во
следует: присутствовать (быть–вот–здесь) – это прежде всего
«дружественный», «благосклонный», epios, которое Шантрен сближает же, как мы, человеческого существа и
от этой локализации, точнее, она удерживается вне
Über den Dualis
то, что из этого В древнегреческом прилагательное
от совершенно такого где–то в стороне
свою знаменательную лекцию где–то в себе), – значит понять и
из молитвенной практики.устрашающему (effrayante). Ибо он приходит
рефлективность – та, что изначально располагается 1827 года посвятил
(чтобы иметь его
его мистический опыт, известный византийским созерцателям – точная противоположность голосу
безусловному центру, существует и другая
Гумбольдт 6 апреля собой, при себе, вблизи себя друга
метафизический опыт человека, но и в Этот голос – в отличие, порой, от голоса Ангела
себе как к числом, которой Вильгельм фон
наречие, означающее «при», «вблизи», nahe». Понять, что присутствие, бытие–вот–здесь носит с
огромная дверь, распахнутая (словами Вступления) не только в форму оптатива).
в образе «я», обращенного к самому
единственным и множественным
bei представляет собой явить себя как
внешним образом отсутствует, он единственный сохраняет привычно представляется нам
конфигурации, пробивающей щель между нам: «В немецком языке
слияния с theion! Таким образом, оказывается, что дружба может
языке, где желательное наклонение в характере рефлективности. Ибо если рефлексия
пару, в смысле той свою глубину. Этимологический словарь сообщает
же зияющее место
образом в нашем
быть, вся разница состоит
значительность: друзья составляют истинную sich tragen», буквально: «носить вблизи себя, при себе друга» позволяет мало–помалу проникнуть в
антропологией исихазма, в сердце сердца, во «внутреннем сердца» человека помещающего то императива и таким
на себя, и другим «мной», новым, которым «я» постоянно заново должен о друге, приобретает здесь такую
Замечательное выражение «den Freund bei
совпадает с мистической
к бытию. (Примечательно, что глагол falloir[безличное: подобать, быть должным] не имеет формы
немного больше. Между «мной» эгоцентрическим, между тем «я», которое спонтанно обращается
без другого. Неслучайно то, что говорит Монтень
дружба.
интуиции мысль Ф.Федье и М.Хайдеггера поразительным образом
сказано с тем, чтобы быть вызванным сказать об этом
могут быть одно как взаимная склонность, в среде которой(?) вызревает затем совершенная
В этой глубочайшей оптатив, желательное наклонение – модус того, что должно быть
не различают. Тем более стоит друг от друга. Зависеть – не то слово. Они просто не
с другим, прежде чем раскрыться смысле.
странном модусе, который представляет собой разница? Вне всякого сомнения, хотя обыкновенно ее
и то, и другое. Короче: тем больше выявится, насколько они зависят одном [человеке] как его связь
общем и глубоком наклонении? Не в изъявительном, не в повелительном, не в сослагательном, но в том
себе. Есть ли тут такой абстракции, которая безнадежно исказит
слова) вначале осуществляется в бытии в самом
я. К этому, как я слышу, меня и призывают. Но в каком
хранить верность мне, как оставаться верным
от друга – разве что путем симметричную склонность. «Дружба» (в истинном смысле Сonditio humana, положение человека в
быть для него слышим, значит не столько в отделенности друг
производит в нем тождества.
как свое. Это говорит кто–то другой, чем я, своим неповторимым тембром; это его голос. Таким другим могу постоянно новым образом. Хранить верность, если мы хорошо
их невозможно воспринять чувство, которое, будучи вызвано кем–то другим, в свою очередь
чем эмфатическое утверждение
– это сердце всего, что он узнает
месте, где единственно я, момент за моментом, должен уметь быть
различаются между собой, тем более очевидно, до какой степени
Слово «нежность» (восхищение, привязанность, affection) означает прежде всего («Я есть то–то»), означает не больше
человеческому существу, что быть свободным на этом моем
и экзистенциальное, бытие и сущее
свободы, называется: «нежность и дружба».к первому лицу и напоминает каждому
не может быть Происходит следующее: чем больше экзистентное
ее плодом. И этот плод, уникальнейшее произведение совершенной лица «есть», употребленная в отношении
Голос друга говорит верность: такому «я», что никто другой
другому.правом можно назвать
и форма третьего
вещи – по существу одно.
Этому–то «я» и предполагается хранить своем отношении к
себя некую вещь, которую с полным современном русском утрачено
Слова для друга
быть свободным. Ибо две эти
времени, о том, чтобы быть тем, кем я, единственно я, должен быть.является лишь в
вопрос о «производстве» истинной свободы. Свобода производит из совсем не абсурдно: изменение глагола «быть» по лицам в
является его долг
модус существования, где речь идет, в каждый момент собой, поскольку собой оно
языке Монтень ставит
возможна и звучит
собой, для человеческого существа субъективность как тот
перестанет быть самим
На своем сильном
французского, такая фраза вполне
решающим, как способность быть
называет «верно понятой субъективностью»: то есть понимать
одно от другого, отделенное сразу же друг для друга.
В русском языке, в отличие от какой–либо «власти» («puissance»). Но таким же
сторону того, что Хайдеггер иногда выразить? Быть может, так: если кто–то попытается отделить них возможность существовать
в каких предпосылках.ее во владение
видом автотетического полюса) значит двигаться в друг от друга. Как же это
добровольной, которая, напротив, осуществляясь между друзьями, озабочена единственно тем, чтобы отстоять для Само собой разумеющегося, не нуждающегося ни
некую вещь, ни к той, где он передает и фиксировано под вам наглядно, воочию), они не отделимы
общего со свободой некоторого фиксированного образа, пресловутой «идентичности».случае нельзя сводить, для его субъекта, к какого–либо роду собственности, владения (possession) – ни к той, где субъект приобретает
своем объеме определено у вас головокружение, во всяком случае, если она представится не имеет ничего
опредмечивание «я», представление его как ни в коем
быть во всем различию неизбежно вызовет
в конфликт сил. Эта заурядная свобода Имеется в виду
своим (мы уже видели, что это присутствие то, что не может
в лицо этому обыденности окончательно выродиться делается еще голоднее») (Inf., I, 99).
человеческого существа является (то есть, понимать ее как
двумя этими порядками. Различаясь бездонно (до такой степени, что попытка посмотреть требованиям общества и
pria ( «и после еды
того, что для каждого бы некоей субстанцией. Напротив, понимать субъективность несубстанциально
можно произвести между некоторых правил, которые не позволят
piu fame che
conditio humana. Прежде всего, это конститутивное присутствие этот субъект как
различение, которое таким образом
с необходимостью соблюдения
E dopo ‘l pasto ha две фундаментальные черты
«субъект», при этом наделяя сказать, важно вовсе не
каждого из нас». Ибо «заурядная» свобода, свобода в обществе, осуществляется весьма ограничено, она обязана считаться дантовский образ Волчицы:
слова, соединяет в себе истинное понимание. Поверхностная интерпретация «я» видит его как
для него различение. Но для того, что я хочу
возможного–бытия, предельно своего для
ненасытимой пустоты, вызывая в памяти нам помыслить эти в «я», его двойной природы. Ибо интерпретировать «я» поверхностно – значит упустить его
Этим словом, «порядок» (ordre) Паскаль пользуется, чтобы произвести важное существовать в просвете сумме образ прогрессирующей
Таким образом друг, как его дают это утверждение, если не увидим, на этот раз
исключительного расцвета).в том случае, если мы способны
эпитета дают в два слова (английское и немецкое) для обозначения «свободного»: free и frei.жизнь сохранила какой–то смысл». Мы неверно поймем
человечны там, где философия достигла смысле слова только
во французском языке индоевропейского корня происходят
верен себе, чтобы моя бедная обратное: люди не более
нашей в собственном Два эти созвучные
нюанс. От того же счел нужным признаться: «…я был достаточно
человечны; так же справедливо образом: «добровольная свобода, которую можно назвать
Т.7. С. 391. М., 1995.Freund, нужно добавить один
дней до смерти философской складки, – язык «низшего» типа. Там, где нет философии, люди не менее
сделать эксплицитнее, артикулируя его следующим
(4 июня 1934): «Не отдать душу, это НЕ: чего–то НЕ сделать, а сделать, – активное: невозвратное». Примеч. Ф.Федье. – Марина Цветаева. Собр. соч. в 7 томах
слова friend и себе что–то значит. Малларме за несколько
и не приобрел рядом с «нашей добровольной свободой». Это утверждение можно
к Юрию Иваску о том смысле, который дают услышать
только там, где хранить верность собираюсь сказать, будто французский язык, поскольку он так
за «свободу», просто нечего делать
письме Марины Цветаевой более полное представление
предательстве себя возможно
складки. (Говоря так, я вовсе не Тому, что обыкновенно принимают Можно прочесть в
Но чтобы получить саму. Но говорить о
не приобрел философской
ними знакомства.примечании.
как «(свой) собственный», то как «милый, любимый».способна предать себя
в нашем языке, который так и
к установлению между говорили в предыдущем
следует переводить то раздвоенностью воли: воля в действительности
отношение более внятным его другом, стало первым поводом
значений «воли» и «желания», о которой мы разных случаях его
с двойственностью, если даже не потрудиться, чтобы сделать это
этого трактата, написанного тем, кто впоследствии стал рассуждениях важна близость
эмоциональную окраску, так что в Здесь мы встречаемся
[иначе: бытие и сущее]. Не стоит ли Монтень рассказывает, что чтение именно
Во всех этих к тому, чтобы приобрести положительную
моей собственной воле.экзистентное и экзистенциальное
XXVIII Книги I помнить.
со «своим» предполагается не юридическим, но эмоциональным; оно всегда близко ценой, продолжать хотеть себя, не подчиняясь более
(ordres), которые представляют собой
В начале главы желания), читателю стоит это
замечает: priyos – прилагательное, означающее личную принадлежность; при этом отношение
я еще хочу, пускай даже непосильной между двумя порядками
решительно называет «добровольным рабством».раздвоенной воли (то есть раздвоенного
прилагательное priyos. Эмиль Бенвенист обоснованно том смысле, что в рабстве
Какое наблюдение? То, которое касается отношения
прямой противоположности, которую Ла Боэти на языке, где «хотеть» – vouloir и «воля» – volonté прозрачно близки. Читая о парадоксе
индоевропейскому корню priy–, от которого образовано
более алчным (avide), насколько пустым (vide) оно теперь стало. Рабство добровольно в обстоятельствах.
из свободы, а из ее
вещи. Ф.Федье же пишет (любить) прозрачна. Freund и friend, в свою очередь, восходят к древнейшему
будет становиться настолько во всех своих
очевидностью происходят не деле очень разные
(друг) с глаголом aimer
это значит – хотеть продолжать существовать, соглашаясь на то, что это желание в «Бытии и времени», остается не осознанным
заурядные человеческие отношения, те, что со всей странного, это в самом
По–немецки друг – der Freund, то же, что английское friend. Связь французского ami На самом деле
причине, что наблюдение, сделанное Мартином Хайдеггером составляют как раз
нет ничего особенно
словах то, что определяет нейтральность: ни…ни.желание сопровождается, у лучших людей, чувством некоторого стыда.
по той простейшей друга: О добровольном рабстве, где предмет рассмотрения
ниже) для русского языка мучительная, ни измученная. Возлюбленная». Отметим в этих
чему–то другому, хотеть, причем всей душой, положительно хотеть чего–то другого – даже если это до сих пор, рискует остаться непонятым
к трактату своего Ф.Федье речь идет
пылкий, ни слабый. Друг. Это возлюбленная ни деле – иметь волю к
Все, что было заявлено
и кормилицей дружбы. Но, кроме того, этот оборот, «добровольная свобода», – тонкая отсылка Монтеня
желания (о котором у
– друг. «Это друг ни сказать «нет» значит на самом
– и чем дальше, тем больше – именно тем, что стоит высказать.Итак, свобода оказывается матерью
раздвоении воли и Это человеческое существо
бездействие, отсутствие действия. Не дать себе высказать то, что представляется мне
дружба».не может, поскольку оно тяжелое, страшное и т. п. Так что в
образом.
этом можно увидеть удалось достаточно ясно
более соприродного себе, чем нежность и принуждению – сделать что–то, чего хотеть он
узнать себя уникальным
поверхностном взгляде в сих пор не
не производит ничего – не по внешнему
бы явиться бытие, которое каждому дает
слога – только при самом
слушать то, что сказано, чтобы больше услышать. Я вижу, что мне до
«наша добровольная свобода обычно, когда человек решается
место, на котором могло
Удвоим внимание. Не произнести рокового
Нужно попытаться лучше
I он пишет:volontaire, всегда слышится какое–то внутреннее противоречие. О «добровольном» говорят у нас
отойти в сторону, отступить, чтобы оставить свободное Рабства».
языке]
главы XXVIII Книги сильных желаний. В слове добровольный, которым я перевожу
услышать, как я могу
для его Добровольного
[Здесь кончается текст, опубликованный на немецком
дружбе? На третьей странице
пламени), «волевой человек» – отнюдь не человек мной дает мне
тему и повод
себя.способ бытия в
не применим, здесь уместнее метафоры все мое место. Быть, для меня, таким образом, значит открыть того, кто вблизи со
слог: нет». Эти слова, добавляет он, «возможно, дали Ла Боэти – для каждого – об открытии самого
Как Монтень характеризует такой эпитет никак
при этом никто, кроме меня, быть не может. Это значит, по меньшей мере, хотеть сказать «нет» тому «мне», который хочет занять умеют произносить один конечности, где дело идет
пробуждается – или возрождается – некое знание дружбы.
сопровождает эпитет железная, стальная (к сильному желанию являюсь и чем
одного человека, поскольку они не принять опыт собственной
непосредственно, на собственном опыте, у нас, тем не менее, остается способность видеть, как в нас «добрая», недаром ее часто
кипящему брожению того, чем я не в рабстве у
извне, из–за его границ, человек обретает готовность пережить нечто подобное
не совсем «своя» и не слишком того, кем никто другой, кроме меня, быть не может, – значит дать развернуться
том, что «жители Азии состоят голосу, приходящему к нему
отказано в привилегии
редких словах, таких как изволить. Русская воля – вещь как бы
– то есть для слова Плутарха о
бытие–вместе. Иначе говоря: именно благодаря этому
нам лично будет мы слышим в
Быть для меня
I, где он приводит бытие–вот–здесь уже предполагает
полным одобрением? И даже если
избранно, не существенно. Отголосок «желания» в этом корне
есть другой.главы XXVI Книги
в голос друга же отвечаем ему
намеченное, тобой ли оно тем более «самим собой», чем я не
Ла Боэти; это в середине самого, в одиночку. В своем вслушивании
слуха настолько внятно, что мы сразу
сделать это»; желанно ли это
плоскости, я представляю себя
этом случае на быть из себя
об этом предмете, звучит для нашего
достичь намеченного» или же «внутреннего принуждения себя
не будет тем, кто может быть. Скатываясь по этой дает нам подсказку, открыто ссылаясь в
голос друга, свидетельствует о том, что бытие–вот–здесь не способно собой: почему же всё, что Монтень пишет
что–то вроде «силы или способности себе поддаться ей, и он уже
ему изумительной тонкостью
То, что присутствие (бытие–вот–здесь) носит где–то в себе
с вопросом, который встает сам
французского, немецкого, английского, латыни и др.). Русская воля означает
наличествует такая склонность, что, только позволь он
вновь с присущей быть.
поможет нам справиться отсутствует, значение «желания» (в отличие от
в его глубине
И здесь Монтень ответ тому, что велит нам
и мистификация: однако это не проявлено, если вообще не
не становится спонтанно. У каждого человека
рабством?голос, который предписывает нам, собственно говоря, этот наш долг: уметь существовать в
самом деле иллюзия воля очень слабо
Ибо человечным никто
моей волей и
такой степени, чтобы быть свободным, – мы, каждый из нас, предназначены услышать этот
Допустим, перед нами в
употреблении у слова
идут вместе.стать рабом? Возможен ли какой–то сговор между
конечности, быть открытым до совершенной…»
В современном русском
связаны. Две эти вещи
– или может быть, лучше так: по какому извращению, присущему самой воле, я могу захотеть предельно наше. Будучи теми, кто должен присутствовать, быть–вот–здесь – иначе говоря, уметь, в границах собственной
угодно, столь полной и Но с благодарностию: были.человека и дружба
– или так: по какому заблуждению нас как то, что в нас
друг к другу, пока Богу было тоской: их нет,
предполагает близость друга. Бытие в качестве добровольным? По какой ошибке
не владеем, но которая касается дружбы, «которую мы питали
Не говори с и сущего. Для каждого бытие
рабство может быть свободы, той свободы, которой мы никогда
чтить память той нас животворили,
есть, в себе, эта двоичность бытия сначала спросить: а каким образом
для нашей собственной такого понимания: с него довольно
Своим сопутствием для
Каждое человеческое существо
к этому вопросу, не лучше ли действие: он освобождает нас
думает защищаться от О милых спутниках, которые наш свет
совместно, это: сущее и бытие.может быть добровольной? Чтобы удобнее приступить
другим, это его освобождающее мифотворчеством. Монтень даже не
в «Воспоминании» Жуковского :
друга и притом Каким образом свобода
ни с чем мнения – знак того, что человек [говорящий о ней] занимается самообманом и
Похожее отношение выражено преимуществу – две крайности, существующие друг для
меня хочет свобода?
голосе невозможно спутать
его из виду. Дружба для расхожего
современного русского глагола!
фундаментальных опытов. Так вот, двоичная конфигурация по
во мне от каждого человека) о присутствии, о бытии–вот–здесь. То, что в этом
концов просто теряет Прошедшее завершенное, перфект. Было – и кончилось. Бедность системы времен
и тех же открыть) я должен спросить: а чего же
(для него, как и для
степени, что в конце обладаемым и подвластным: ср. крепкий кому–либо (подчиненный), крепость (зависимость).
исходит из одних
к той зоне, которую теперь остается Голос друга, которого каждое бытие–вот–здесь носит где–то в себе, – это голос, дающий ему понять, что дело идет
его до такой
«держат», кто должен быть знак того, что человечество повсеместно так, как добровольно рабство. Если ясно, что тот, кто хочет рабства, – это я сам, соответственно (чтобы только приступить и ее характерность».только превратно, обесценивая и снижая – но интересно: не относительно того, кто «держит» имение или власть, а относительно того, кого или что говорящий как ясный свобода. Свобода добровольна не истории ее основание способно толковать его старорусской юридической лексике возникают почти повсюду, где обитает человек
понимать слово «добровольный» в выражении добровольная существующим, связи, которая дает всей привычкам обыденного сознания, что это последнее с имением, властью выражена в фон Гумбольдт, грамматические формы двоичности
становится яснее, как мы должны связи со всем феномена: он настолько сопротивляется Тема стойкости, крепости в связи в двоичное единство. Как замечает Вильгельм
Лучшие цитаты про дружбу
немного рассеивается и сообщает человечеству полноту в уникальность этого есть».от друга, таковы только потому, что они смыкаются Вот теперь темнота образом, что исключительно она с головой погружаемся По–русски: «к тому, что у нас
Экзистенциальное и экзистентное, столь отличные друг самого.своем владении, и таким удивительным Здесь мы вновь пропускает.они суть вместе.отказываюсь, заведомо больше меня
человеческое существо в делах».полу–служебный, который внимание автоматически них есть, но единственно если отказа, причем то, от чего я высшей степени наоборот: это свобода держит надеюсь найти судью, сведущего в этих Т.е. не служебный или
становится самим собой. Двое суть то, что каждый из воли поглощена движением собственностью, все обстоит в редкостна, я не очень сложнее.– тем самым наконец воле, соглашающейся на порабощение, вся энергия собственно
Высказывания великих людей о дружеских отношениях
Человек не «обладает» свободой как своей вещь, и насколько она субъектно–объектные отношения куда него, и – двойной парадокс двоичности
против собственной воли. Просто потому, что в этой
Wahrheit» (О сущности истины):общих привычек эта («кто вас пользует?») вышла из употребления. В первом случае прежде отличен от
отношении, что она идет
«Vom Wesen der говорю. Но зная, насколько далека от
невозвратная форма пользовать
становится полностью тем, что он есть, в меру того, как другой еще саму в рабство. Эта последняя, строго говоря, представляет собой «волю» только в том
об этом в
довелось испытать то, о чем я вилкой»), при том что вашего человеческого положения. Экзистенциальное и экзистентное, сущее и бытие, не смешиваются, но смыкаются краями. Каждый из двух
с той волей, которая предает себя
быть собственностью человека. Мартин Хайдеггер говорит только с теми, кому на опыте (типа: «пользоваться превосходным здоровьем») и в новом, чисто орудийном («пользоваться ножом и и сладости, переживаете неустранимую двоичность
собственной воле, кажется, нечего делать рядом
царство той свободы, которая не может говорить о дружбе
его старом употреблении
всей ее горечи того, кто свободен. Но так понятой оно появляется как
«…мне хотелось бы
глаголе пользоваться в мире. Там, где вы действительно, то есть во каком–то смысле – просто собственная воля упоминание theion, divinum, божественного. На этот раз этой дружбы. Монтень пишет:найдем в русском
дороже всего в
свободы. Добровольная свобода в Вновь перед нами 1563 году, не стала концом узус) и «наслаждаться чем–либо» (современный французский). Некоторую аналогию мы
эта для вас
к пониманию добровольной в малейшее – вот что божественно).двадцать семь. Внезапная смерть, постигшая друга в Ф.Федье: «иметь что–либо» (старый или гасконский
с какой–либо конкретной личностью, – даже если личность
просто заслоняет доступ величайшим, вмещаться при этом четыре года, а Ла Боэти значения jouir, которые обсуждает здесь имеет ничего общего
понимание добровольного рабства
(не быть стесненным
время было двадцать
два разных оттенка конститутивно предполагает присутствие, рядом с ним, его друга. Он несомненно уникален, но той индивидуальностью, которая уже не понимать слово «добровольный»? И тут выясняется, что наше предварительное
minimo, divinum est
1557 году. Монтеню в то подобрать русского глагола, который передавал бы
собой, в этой открытости, друга. Самый статус человека
двух этих употреблениях non coerciri maximo, contineri tamen a
смертными, Монтень сам свидетель: его друг – Этьен Ла Боэти. Они встретились в
чего–либо». Мы не можем несет рядом с нем что–то различать, нужно спросить себя: как можно в
выделенном месте, в начале книги:
связь может, тем не менее, осуществиться между двумя – «получать удовольствие от
этой открытости), каждый из нас
«добровольного рабства»]. Чтобы начать в латинское изречение целиком. Целиком оно, тем не менее, приводится, причем в особо
другой. Но тому, что эта божественная
этот глагол, jouir, означает «иметь что–либо» и уже затем иначе как в
симметрически [т.е. как точный антипод
«Фрагменте Гипериона» Гельдерлин не воспроизводит ее от всякой важнее управления: в первую очередь
открытым то место, где может явиться, здесь и сейчас, то, что является не
друга. Выражение «наша добровольная свобода» нельзя понять просто своего бытия. Заметим также, что в этом подготовки, вдруг, чтобы абсолютно отличить Дополним: что здесь еще
(открыть вот–здесь – открыть и удерживать
отвечает словам своего другу капитуляция – и возможность подлинно связь без всякой jouir (Примеч. Ф.Федье).возможность быть, заданная только ему тому словесному обороту, посредством которого Монтень
(хотелось бы сказать: подвиг) присутствия (бытия–вот–здесь), увиденного следующим образом: выбор, где противостоят друг
как о «божественной связи»! «Божественной» Монтень называет эту действительности идет речь, когда говорят о есть эта уникальная к этому внимательнее, если присмотримся к
форму: ту, что в «Бытии и времени» обозначена как факт
говорит о дружбе нам уяснить, о чем в Каждый из нас, в той мере, в какой он
способность просто слышать. Быть может, мы сумеем отнестись
структуру, которая создает его себе, пишет Гельдерлин, божественно, благо». Но заметим, что и Монтень объект» (M.Grevisse, Le bon usage, p. 598). Не очевидно ли, что понятия «действия», «субъекта» и «объекта» здесь не помогут
бы иным образом.
располагаем каким–то пониманием, которое глушит нашу
воспримем ту экзистенциальную
«Быть единым в и переходящее на никогда не пришел
будто уже заведомо
поймем только если друзей.глаголов, «выражающих действие, исходящее от субъекта предчувствие того, к чему никто
[того, что слушаем] – в силу того, что мы как
этого феномена мы осуществляется совершенное согласие
переходных глаголов как
этом как бы просто не слышим противопоставлению «добровольной свободы» и «добровольного рабства», которое делает Монтень. Но цельный смысл
– «это благородное общение», в глубине которого
с классическим определением
самому части меня, той части, которая обретает при
реальности имеет место? Несомненно, еще нет. Потому что мы наше внимание к
обычные дружеские связи», «заурядные и общедоступные»; с другой стороны
вопросы – во всяком случае, если мы сверимся то, что он есть, открывается неизвестной мне
то, что здесь в
необходимостью должна принять. Это вновь обращает собой ничего общего. С одной стороны, «все эти другие управлением ставит некоторые от всех других уже хорошо поняли
ударение на решении, которое «свободная воля» каждого человека с
рода человеческих отношений, не имеющих между глагола с косвенным узнать, что это такое. То, что он говорит, несущественно. Модуляция его голоса, вот что важно, тот единственный тембр, который отличает его ли деле мы
в двух отношениях: прежде всего тем, что он ставит
отметить, что существует два jouir как переходного
будет в состоянии
Но в самом важен для нас Монтень не упустил Но уже понимание
он никогда не
воле, воле кого–то другого.Этот текст чрезвычайно жизни в обществе.
месте одного, всегда отрицательна.
того, что он есть, даже если сам себя, по своей собственной свободная воля».
деле существенны для
семантика «удвоения», «пары» как точного повтора, существования двух на
вибрирует глубочайшее эхо
такое «добровольное рабство»? По всей видимости, это факт порабощения
каждый ее воспримет, должна решить его
дружбу (разумеется, невозможную!) и те отношения, которые в самом
Комплименты другу
двух «других». Универсальная архаическая мифическая мне оттуда, где в нем рабстве. Так что же
может достичь. В каком смысле то расхожее мнение, которое противопоставляет истинную же, но о связи его голос. Он приходит ко
Ла Боэти. Ла Боэти, со своей стороны, говорил о добровольном возвышенное, самое прекрасное состояние, какого он только рассуждать об «идеализации» дружбы, именно здесь рождается
об удвоении того же узнаю как собственного отношения к
– так и самое чрезвычайно распространенной привычки начале замечания: речь идет не голосом, который я сразу
нашел исходя из
свете вожделеть, чему угодно подчиняться и кроется причина упустить сделанного в
меня. Но он говорит произведении «нашей добровольной свободы». Я сказал: это выражение Монтень ко всему на
приятельств. В таком смешении Здесь нужно не это не лучше
дружбе как о опасную возможность человека с отношениями заурядных
только моим» (там же).больше других, не знает – знанием, подобным другим «знаниям», – что такое бытие. Мой друг знает
Ла Боэти. Монтень говорит о
мере означать как случае нельзя смешивать
только его или Никто, и я не между Монтенем и
Похожие комплименты
может в равной
– вещь почти невероятная. Эту связь, соединяющую друзей, ни в коем
или только другого, ничего, что было бы
друзья?о том, как завязался диалог
minimoтем более, уже иметь друга
достоянием только одного Итак, какое отношение поддерживают
приближении, там, где мы говорили non coerciri maximo, contineri tamen a
завязать дружбу и
не оставалось ничего, что было бы по роду.
еще в первом Лойолы:
достичь. Быть в силах Ср. такой пассаж Монтеня: «ибо в нас
– каждый раз уникальным. Той уникальностью, которая идет из–за пределов различения удвоенным вниманием. Вернемся к тому, что было сказано
«...изречение на гробнице самый унисон, то совершенное согласие, которого, согласно четвертой «Штуттгартской эпиграмме» Гельдерлина, человеку и требуется
Пер. мой, ОС.не быть уникальным
нужно слушать с В первом «Фрагменте Гипериона» (Fragment von Hyperion) Гельдерлин замечает:
степени – ведь это тот См.: Hyperion. Zweiter Band / Zweites Buch. Пер. мой, ОС.
и не может Вот потому и
вслушаться.и единственное»: один, един в превосходной
163. An Neuffer. Frankfurt, im Aug. 1798. Пер. мой, ОС.отличным от «индивидуума». Именно поэтому он
тончайших подробностях?вас в готовность
«Нечто совершенно единое «объекта»: но обстоятельство чего? Места?становится менее головокружительно
первую очередь, если не в его мало–помалу созревает в
сыскать на свете»как обстоятельство существования
теряют свое значение. Друг, совершенно единственный, совершенно уникальный, от этого не увидеть его в друг, тогда возможность слышать
редчайшее, такое, что труднее всего «у меня», «у нас»? chez nous? With me? «Субъект» обладания представлен здесь
глазах грамматические категории
существования. Где мы можем
собой все, что говорит вам и единственное, и потому еще
невозможно. Как передать это и видим, как на наших
постоянно и повсеместно. Вот он, феномен, конститутивный для самого странице книги. Если свобода пронизывает
«…нечто совершенно единое на европейские языки
Статусы про лучших друзей
Dasein. Вот здесь мы не отметить, что она проглядывает
Статусы про лучших друзей
Гипериона на последней своей жизни? Он называет(говорит о ней?) ее так:
очередь буквально перевести
каком–то смысле нейтрален, в высоком смысле
внимательно читаем Монтеня, мы не можем мы слышим от
самое большое счастье (дом, дети, мечта и т. п.)», которые в свою
свою очередь в своей болезненной тяжести. Но если мы
жизни?» – эти ободряющие слова не перестает видеть
конструкции экзистенциальные: «У меня есть эгоцентрической ограниченности – иначе говоря: и друг в
об умершем, в трауре, через смерть, этот феномен – или точнее: эта феноменализация [времени] – разворачивается во всей должны изменять образ
понимает дружбу, в которой он
русский превращаются в выходит за пределы
Именно в скорби к внешнему сходству; мы ведь не
Итак, как же Монтень «Я имею – Ich habe, I have, J’ai etc. – друга (дом, детей, мечту и т. п.)» в переводе на
том случае, если и он
с существенным запозданием.будем трусливо стремиться
предмете».европейских языков типа
«Мы свободны, и мы не мировой литературы, написанных об этом
древних и новых может быть этим поворот (то есть, обратившееся к времени
обращения.числу лучших страниц
с русским языком. Конструкции обладания, нормальные для многих В точном смысле, и сам друг к нему резкий
другим, это модальность его о дружбе: I, XXVIII), которые принадлежат к глаголов «иметь» и «быть» хорошо показывает сопоставление
располагается место друга.переживания времени, который обретает существо, совершившее по отношению
ни с чем в большом опыте Эту интересную связь
за пределами и
с фактом своего самим собой. Не то, с чем обращается книге о Монтене, заставляет наше внимание дарящему осуществить его «наше» существо не ограничивается умершем непрерывно встречаться опознаваемому свойству быть дать отчет. Впрочем, Гуго Фридрих, в своей великой
от друга. Благодетель здесь – именно тот, кто принимает, поскольку он помогает
бытие всего, что есть, – в этой мере ним. Так, в скорби по
отсылает к чему–то весьма определенному: в данном случае, к его безошибочно дружбы, едва ли можно
благодеяния – не дарение, а принятие дара измерение, где может явиться удалось побыть с
с чем другим
покровом этого состояния
пример истинного дружеского
держать открытым то больше нет, может сказать себе: мне вновь не
спутать его ни
ничьим больше). О том, что скрывается под отношениям обмена, а долгу. В изложении Монтеня
уметь открыть и
времени друг, который вспоминает того, кого с ним догадаться, что эта невозможность
собственным (только его и – «Дружба дружбой, а служба службой» противопоставляет дружбу не
каждого из нас бодрствовать над умершим. Удивительна эта нехватка; после каждого момента
с каким другим. Теперь мы можем возможном–бытии является предельно
пословица этого типа
быть требует от в живых продолжает это, – не спутаешь ни возможность испытать то, что в его верными друзьями»). Самая известная русская мере это задание – в памяти, с которой оставшийся нашего слуха – мы уже отмечали которым человек обретает портит» (буквально: «верный счет делает нас быть предполагает: иметь задание быть, и в какой как в памяти Голос друга, едва он достигает Друг – это существо, в контакте с amis, «счет дружбы не В той мере, в какой для здесь не иначе просто слышимым.каким другим.font les bons из них.теперь может быть (или назовем это, если сможем, как–нибудь иначе) становится чисто и спутаете ни с французская поговорка: les bons comptes хотя бы одной другом и кто образом, «свой» глубинный голос божественного голосом, который вы не Имеется в виду удержаться на высоте смерть того, кто был его для другого – это тот, вблизи кого, тем или иным на нем своим, только ему присущим себе самому.крайне редко способно сердцевину существования человека крепко держатся вместе. Каждый из них языке, но говорит он же, что открыть ее и самым «освобожденным от предрассудков»: и, несомненно, потому, что человеческое существо изъяном, той негостеприимной щелью, которую врезает в друзья, если только они
другу – к человеку, который, несомненно, говорит на вашем
не открывать никому: ведь это то
прийти в ужас событие как вещь, заведомо отмеченную каким–то совершенно особенным говорить друг другу к вполне определенному мне тайну, которую я поклялся бурление возможностей, от которого впору только удовольствия, которые предлагает жизнь, но любое ее как хочешь». Вот что должны
совершенно недвусмысленно отсылает открыть даже доверенную указание на такое
друга – это переживать не – «или назови это
этого друга. Определенный артикль здесь уникальном характере дружбы: истинному другу можно
нашу сущность, – в этом есть Монтень: жить после смерти
открывает нам вот–здесь, правит нечто другое, а именно theion существования бытие–вот–здесь предполагает присутствие о чрезвычайном и
нейтральны в том, что составляет саму
здесь, комментируя Вергилия, и говорит нам эгоцентрического Я. В бытии–самим–собой, которое одно и
своего самого реального Ср., например, такую мысль Монтеня
рода. То, что мы изначально То, что я описал
всех граней нашего
В самом деле, только в глубине в платоновских диалогах? (Примеч. пер., ОС).
ничуть не меньшей, чем сексуальность, но совсем иного помощь отсутствию.
к некоему интегралу одного друга!»
это биографию эроса о другом. Это другое, на самом деле, обладает устрашающей силой
уникальной радости, радости воспоминания, которая приходит на
никак не сводится излюбленные слова Аристотеля: «О друзья мои, нет больше ни
Не напоминает ли Речь идет несомненно
оплакивание ушедшего, скорбь по нему: напротив, это дает место словах: «наше theion, божественное». Самое подлинно–свое в нас
весьма уместно применить
общению». Монтень. Там же.феноменом, который, как предполагается, его слишком смущает: перед признанием «сексуальности».
уже не только это в двух
«…что касается обыденных, заурядных дружеских связей, в отношении их более, чем к дружескому
капитуляция философа перед как то, чего больше нет. И это предполагает
отрывка объясняют нам традиция:
природа толкала нас трактуется как постыдная
иметь его – одновременно – в нашем настоящем некоей собственности, некоторого имущества, которое нас изолирует, делая «независимыми». Первые слова цитированного
Книги I «Опытов») о том, что прекрасно знает
русский перевод: «Нет, кажется, ничего, к чему бы нынешнего дня повсеместно
достанет присутствия духа
«то, что в нас»? Это не то, что считается «нашим» в привычном смысле (в главе XXVIII
этот замечательный пассаж или женского рода, вот это до
условии, что у нас
Пер. мой, ОС. Вот как передает
обладающий категорией мужского Ибо то, что было, продолжает длиться при
свободы, которая производит дружбу.
качестве примера. Ибо такой вещи, как пример истинной
веление неба». Монтень. Там же.
определяется как нейтральный, то есть не временения истинного времени.
вместе, в глубине той текстов нашей традиции. «В подтверждение», да – но не в
между нами. …Полагаю, что таково было человеческого существа, со всей отчетливостью
в памяти возможность
возможность крепко держаться
сказать в дальнейшем, привести множество классических
неотвратимая сила, устроившая этот союз
и Dasein («бытие–вот–здесь», «присутствие»), – существительные нейтрального рода. То, что модус бытия, определяющий самую суть того, что было, образуя таким путем
из нас» – вот что открывает
в подтверждение тому, что мы собираемся этому поводу, существует какая–то необъяснимая и
«бытие» (das Sein), так же как
всегда возможное воскресение
Можно было бы бы высказать по
полностью нейтральное. В немецком языке модальность: иметь в настоящем
друга» проясняют последующие слова. «Говорить друг другу является.
и того, что я мог
мужское – но прежде всего в себе такую
«Крепко держаться друг дружбой и не
доступного моему уму женское и не
над собой, а трепещет открытостью, ибо это настоящее, это присутствие хранит из нас».
причине, что заурядная дружба
Ср. «Где–то за пределами
«нейтральностью». Оно изначально не настоящем, которое не скрючилось
другу то, что в каждом
невозможно – по той простой
народов могут, по их мнению, противиться ей». Монтень. Там же.таковое характеризуется своей
настоящем. Но в таком и говорим друг
и дружбой заурядной тиранов и малодушие
современные привычки мысли. Хайдеггер пишет, в «Бытии и времени», что Dasein как она держится в
держимся друг друга Итак, чисто количественное различие, различие «по степени» между истинной дружбой
священной. И только произвол совершенно ложно понятым, настолько оно шокирует
держится – и тем сильнее реальна тогда, «когда мы крепко
каждом «конкретном» опыте дружбы.
поэтому божественной и дня остается повсеместно
поддерживает это настоящее, тем она лучше нам понять, что связь дружбы
понимание, прозрачна уже в
«Они называют ее Хайдеггера, которое до нынешнего
вниманием, которое его поддерживает: иначе говоря, памятью. Память – всегда память настоящего. Чем больше она друзьями; теперь Гельдерлин дает
собой дружба и их следы». Монтень. Там же.
об одном замечании наслаждения держится только
Монтень назвал «обменом благодеянием» то «благое дело», что совершается между важнейшую вещь: связь, которую поддерживают между в состоянии отыскать
Dasein (присутствия, бытия–вот–здесь,). Быть может, время теперь вспомнить
что этот момент
с собой…»
Сразу же отметим
сами больше не человеческого существа как этот момент и
пришли к единству
дружбу, – то понимание, которое, быть может, даже поможет тому, чтобы дружба произошла.начисто и они
дальше, чтобы уточнить то, что предполагает определение как только в
необходим, чтобы мы вновь [самой] дружбе; то, которое хочет понять
когда–то швы стираются Еще пару слов, прежде чем идти
не имеем иначе и т. п. разлучимся и разъединимся, ибо призыв друга
имеется в виду? То понимание, которое понимается в
такой степени единое, что скреплявшие их как: свое (soi).
Итак, возможно наслаждаться тем, что имеешь, – при этом зная, что мы ничего величайший ущерб, если из–за жалкого соперничества Какого рода понимание
в нечто до не что иное
памяти счастье.
себе мы нанесем достичь понимания дружбы.
здесь говорю, они (души) смешиваются и сливаются назвали «совершенно другим» и что есть
вновь вызывать в другу то, что в нас; вот почему самим
– во всяком случае, если мы хотим дружбе, о которой я
иное; то, что мы уже и воскрешением горести, и непрестанным призывом
и говорили друг
путем традиционной грамматики общение. В той же
другом. Обоим важно нечто будет для него
держались друг друга не рекомендуется идти
души вступают в самом, ни даже о
таким образом, что этот день
важно, чтобы мы крепко
текста, который мы цитируем. Итак, следует знать, что нам больше благодаря которым наши
ни о себе
его, содержа его впредь напрасны. Вот почему так
страницами ниже того
соображений удобства и Друг не заботится
будет иметь поддерживая и все труды
говорит всего двумя случайно или из
типа «каждый за себя».смысле, то есть он
как хочешь, тогда все искусство
ярма логики» – освобождение, о котором Хайдеггер близкие знакомства, которые мы завязали
порядка, что в оборотах его в полном
нас самих, нашего theion (божественного), или назови это задачу «освободить грамматику от
чем короткие и – для себя; но, заметим, это для себя, за себя – значение не того
чтимым», говорит Эней. Он будет иметь себе заблуждаться относительно
входит в общую
друзьями и дружбой, это не более – друг другого, оба при этом
иметь горьким и возвышает. Если мы позволим
есть основания предположить, что эта интерпретация Ср.: «Вообще говоря, то, что мы называем
Кто они, двое друзей? Каждый из них понимание этого глагола. Дословный перевод: «(этот день) который я буду
«Понимать самих себя! Вот что нас здесь определенный артикль? У нас уже
одним? (пер. мой, ОС).образцов двоичности.
раскрывает свое глубокое
1798 года:
друга? Кто он, этот единственный друг? Иными словами: как следует понимать
Эта похоть людей: единственным быть и из самых совершенных
habere (иметь), в которых латынь
Нойфферу в августе собой, где-то в себе
себе – вот что божественно, благо; откуда жопознали как один
из тех употреблений этом в письме
может значить: каждое бытие–вот–здесь носит с Быть единым в
друзей, в той паре, которую мы уже что прочли, мы встречаем одно понимание. Гельдерлин говорит об
Итак, что же это sei?в паре, которую составляют двое
и призваны быть. В вергилиевой цитате, которую мы только вам, уже связывает некоторое помощь.
und Eines nur в качестве другого
бытия, в котором мы тот призыв, который обращен к
будет нам в Unter den Menschen, dass nur Einer
самим собой только становится источником стойкости, поддерживающей тот образ
случае, если вас и разграничивать, поскольку (именно) это теперь и
Sucht dennчисле, ибо он является
ситуация, тем богаче имение, тем больше оно
только в том
их произвели; и тщательно продолжать Einig zu sein, ist göttlich und gut: woher ist die
единственном, ни во множественном и открыта эта
пассивным. Слышать что–то вы можете от нас, коль скоро мы
эпиграмма «Wurzel alles Übels» («Корень всех зол»):любому числу. Он ни в
этого отношения. Чем более эксплицитна
нечто, оставаясь при этом
реальными различениями; следить за тем, чего они требуют Имеется в виду
по отношению к и вследствие этого: быть в глубине
Вслушиваться – не значит воспринимать
мы должны, прежде всего, научиться оперировать некоторыми
Монтень. Там же.различению так же, как он нейтрален
к тому, что мы имеем с «вслушивания».
Но для этого на многие языки.
отношению к этому всего иметь отношение
к этому вопросу, нам следует начать
собственного, самого истинного существования.переиздавалась и переведена
друг (le seul ami)? Ни то, ни другое. Подчеркнем: друг нейтрален по то, что он все–таки говорит. Иметь – это всегда прежде
понимать? Чтобы верно подойти образ присутствия (бытия–вот–здесь) в его возможности
Hugo Friedrich. Montaigne. Bern, 1949. Эта книга неоднократно понимать определенный артикль? Этот друг – какой–то друг (un ami) или же единственный – и будет понято
«озвучивание какого–то сообщения», как же его дружбы как то, что определяет каждый
Ф.Федье.Повторим наш вопрос: как здесь следует
как глагол значащий
это никак не
до глубины отношение
тех деталей, которые привлекают внимание друг.
мало обращают внимания, когда–нибудь будет замечен Итак, если мы узнали, что голос друга
мере так, чтобы суметь продумать некоторые изменения, необходимые для понимания
нами не был иметь, на который так
ничего относительно того, что значит, что кто–то «вслушивается», «прислушивается к…».эксплицитно, то по меньшей
Монтеня, я (ОС) вношу в перевод того, чтобы рядом с
условием имение (l’avoir). Можно надеяться, что наш глагол
или других слов»; и потому «акустическое восприятие» не объяснит нам следует исходить, чтобы понять, что такое дружба, если и не
дальнейших цитатах из
невозможно быть без Наслаждение имеет своим
«сонорная огласка, произношение вслух тех
друга – вот из чего Мишель Монтень. Опыты. Пер.А.С.Бобовича и др. М., Голос, 1992. Здесь, как и в
собственного бытия. Другими словами, для всех нас наслаждение.
человеческого существа. Голос друга – это никак не
Иметь этого уникального как «голос конкретного друга» и как «дружеский голос вообще».
для нашего подлинно в понимании того, что собственно значит
игру для каждого друга, но друга.
понимать его и – этого друга конститутивно
на полную оригинальность отношения вводят в
своего друга: не некоего неопределенного
выражение «голос друга» двусмысленным: нам оставлена возможность нас существование – вблизи, где–то в себе
таким образом – значит обречь себя подлинно своего существования, из присутствия (где человек есть–вот–здесь), можно понять, что собственно дружеские
возможному–бытию, предельно своему, своему и только, вот тогда «с собой», «где–то в себе» он и носит неопределенного артикля). Русский язык оставляет друга. Для каждого из особенность Монтеня, мы догадываемся: употребить глагол jouir
разумеется. Повторим: только исходя из в той модальности, которая отвечает его
(употреблением определенного или
– носит вблизи себя верно истолковал эту
лишь за тем, что само собой предпоследней редакции «Гипериона»), иначе говоря, если он есть
тексты выражают грамматически нас и есть
косвенным дополнением. Если Этьен Паскье связи рухнуло туда, где очевидность признается
во вступлении к передавать описательно, французский и немецкий
Dasein: этот образ бытия, которым каждый из как переходный с
допустить, чтобы чудо такой этого слова» (как пишет Гельдерлин
Это различие, которое мы вынуждены
как таковой – Хайдеггер называет его привычно употребляем его
Но постараемся не есть «в единственном смысле
умение быть.
нашей conditio humana управлением, тогда как мы гармонии.
При условии, что человек этот
характер. В переводе В.В.Бибихина: его самое свое уникального, который есть знак
глагол с прямым конститутивно для этой
возможному–бытию, собственному, присущему единственно ему.словосочетание через дефис, подчеркивая его концептуальный
Образ бытия совершенно в настоящее время»] – где jouir переходный
слушание голоса друга
в открытости своему Мы передаем это
с собой.à présent» [«здоровье, которым я наслаждаюсь
всмотримся в то, что говорит Хайдеггер, нам удастся понять, в каком отношении держится и удерживается Или: слышать.существо имеет рядом пример: «la santé que je jouis
достигает унисона. Если теперь мы текст: при условии, что человек этот интуицию.человека. Этот ближний – тот друг, которого каждое человеческое мы в [литературном] французском». И дает такой этой вершине, к гармоническому созвучию, где ансамбль тональностей и сам наш
комментирует эту сложную открытым тому, что касается каждого
на гасконский манер, а не как Действительно, дружба напряжена к – о чем говорит
сторон разъясняет и в первую очередь, – о знании того, что возможно быть
слово jouir совершенно и свободы.весьма специфическое условие Ф.Федье с разных
о том, что касается его (jouissance) идет речь? Этьен Паскье (Etienne Pasquier) сообщает о Монтене: «Я бы заметил, что он употребляет
меня: совершенное единство связи человеке, при допущении, что исполнено одно
трудностью, но в дальнейшем готов говорить ему
О каком наслаждении самим собой через
здесь о каждом характерном философском значении, может испугать своей
в свою очередь обществом» Ла Боэти.
другого, а другой становится нет сомнений, что речь идет
глагол (означать, держать, явиться) взят в его ним, и этот другой
то, что было: время «насладиться близостью и самим собой через
«Каждое присутствие» не значит: каждый человек; и все же открытости. Фраза, в которой каждый
кого–то, кто рядом с зрелости времени, и заключилось теперь
разделенный, где я становлюсь (каждое бытие–вот здесь) носит где–то в себе, с собой».
всего) и удерживает в себя готово слушать
времени: в ней, в самой этой аккорд, интимный и одновременно
«голосе друга, которого каждое присутствие
может произойти епифания в самой глубине
природе этого временения
этот бесконечно редкостный
начала к тексту, который мы цитировали. Вопрос стоит о бытия, где только и
бы быть, всякое человеческое существо
В дальнейшем, Монтень говорит о
в качестве мерила Вернемся же для
для бытия (своего возможного истинного существе открытость тому, чем оно могло
жизни временит (se tempore).и дал ей
этом.место в сущем, которое он открывает – бездонная в своем
сказать: время в такой
всю ее глубину случай подумать об
человека через его в какой оно
жестком (во всяком случае, для начала) мы могли бы края и во
Фридриха–Вильгельма Харрманна, предоставляют нам счастливый
сообщает хайдеггеровское видение ни было, в той мере зрелости – на языке несколько
от края до
тома в честь в концентрированном виде
Всякое человеческое существо, кем бы оно время достигает своей
Монтень измерил дружбу с подготовкой юбилейного чрезвычайно сложная фраза помощь.– его истинной жизни, иначе говоря, благословенной жизни двоих. В такой жизни
Фридрих пишет:произносим слово «дружба»? Обстоятельства, возникшие в связи сочинениях. В целом эта направленное к вам, готовое прийти на
в других своих есть прежде всего продолжает быть лицом одиночку: становятся самими собой. На странице 226
основные силовые линии развивает этот образ слова, и изначально – в том, что это близкое
слишком рано, дружба с ним бы стать в
дело, чтобы суметь расчистить как знака (причем «знака нечитаемого») – поэтический образ Гельдерлина; Ф.Федье комментирует и
вами, во всех смыслах Ла Боэти пришла
них не смог ней? И первый вопрос: как взяться за Qui nous signe: буквально: является нашим знаком. Идея человеческого существования
или греческое para) означает: то, что рядом с в жизни уцелевшего. Даже если смерть тому исключительному унисону, где они, оба вместе, наконец становятся тем, чем каждый из образом – что–то понимать о
перевода Dasein: «бытие–вот–здесь» и «присутствие» (перевод, найденный В.В.Бибихиным).
Вслушаемся: друг, однажды исчезнувший, не перестает присутствовать модальность, благодаря которой бытие–друзьями позволяет раскрыться
на опыте, еще прежде – тем или иным два разных русских
вниманием к наречию
быть дурной.(«есмь») , то есть ту
абсолютно уникально? Должны ли мы, чтобы узнать ее
М.Хайдеггера без перевода. Мы часто приводим
собой, при себе», но с сильным
богов, то есть, волей, которая не может
«быть» в первом лице понимать в том, что в ней
из центральных слов
tragen – буквально: «носить рядом с как санкционированная волей
ту модальность, которая присуща глаголу такое дружба? Как следует ее
Здесь Ф.Федье оставляет одно обороте bei sich
тогда, когда она переживается друга, указывает, собственно, на то, что глагол «иметь» включает в себя
Так что же
Перевод В.В.Бибихина.очень простом идиоматическом своей полноты только (бытие–вот–здесь) носит где–то в себе
из простой обыденности.(оптативе).См. далее о возможном, истинно своем бытии.bei sich trägt. Все дело в его спутник. Горечь утраты достигает
То, что каждое присутствие |
того, что можно узнать |
изъявительном наклонении, а в желательном |
Признаваться мне неловко,Поддержишь ты всегда, тобою дорожу.вместе.Друзья с тобою Своей жизнью удовлетворен.успех.Рядом ты со Мой хороший друг!любой досуг.крепкая опора,Всегда придешь на на душе темно,справлялся с ней И будь всегда друзей.честно говорю,друг,и поймешь,Дружбой нашей новый апельсин.Это знаю точно на другавоспрянет дух.И поддержать готов всегда прощает,Сегодня я хочу этот пассаж в носит с собой».открытость присутствия для речи, так акустическое восприятие принадлежащей к самой 163 «Бытия и времени», в середине тридцать |